Виттория только успела привести себя в порядок после морской прогулки. Сеньора Чиаро собиралась выпить чаю и полакомиться пирожными в гостиной, когда Жозефино сообщил ей, что некий сеньор просит встречи с Донной Инкогнито. - Попроси его присоединиться ко мне в чаепитии, - ответила Виттория и вышла в гостиную.
Мужчина вошёл в распахнутую Жозефино дверь и, остановившись на пороге, почтительно поклонился сеньоре, после чего выпрямился и, не решаясь всё же пройти вглубь комнаты, проговорил прямо со своего места: - Доброго дня, почтенная Донна, я прошу прощения за то, что побеспокоил, - по-итальянски француз говорил, в сущности, правильно, но с заметным акцентом и грассируя. - Ваше приглашение для меня большая честь, но я всего лишь принёс вам письмо, и не хотел бы утруждать вас своим присутствием и отвлекать.
Стоявшая у стола сеньора Чиаро улыбнулась: - Добрый день, сеньор, - приглашающий жест, как настойчивая просьба пройти в комнату. Мужчина, стоявший у порога был знаком ей. Однажды он уже передавал Виттории послание. – Вы нисколько не утруждаете меня… - изящные руки взяли маленький чайничек, едва наклонили, наполняя чашку и вернули на место. Каждый жест четко выверен и отточен.
Мужчина ещё секунду помедлил, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и только потом с тихим вздохом всё же прошёл к столу и замер в шаге от него, молча глядя, как сеньора разливает чай, и явно не намереваясь садиться, пока она сама стоит. Не зная, куда деть руки, попросту сцепил их перед собой. - Благодарю вас за приглашение, Донна, - проговорил Франсуа, старательно пытаясь не смотреть на женщину в упор и перебороть желание изучить её повнимательнее; не каждый день всё же ему доводилось выпить чаю с кем-то, кому его господин поручал передать какие-то послания. А уж если учесть, что адресатом была женщина, то и вовсе редко. - Очень любезно с вашей стороны.
Лукавый взгляд исподволь, полуулыбка. Наполнив чашки самолично, Виттория села в кресло и сложила ладони на коленях: - Прошу вас, - внимательный взгляд небесно-голубых глаз пробежался по лицу и фигуре мужчины, и белокурая бестия подвинула ближе к другому краю стола вазочку с бисквитами.
- Благодарю, почтенная Донна, - снова чуть наклонил голову француз. С видимым облегчением сев - теперь не нужно было думать, куда пристроить руки, - мужчина потянулся к чашке с чаем. Только что нервно теребящие край манжета пальцы осторожно и на удивление изящно поднесли чашку к губам, Франсуа сделал маленький глоток, после чего бесшумно вернул сосуд на блюдце. Поднял глаза на женщину и улыбнулся, всё ещё чувствуя некоторую неловкость. - Очень вкусно. Потом вдруг встрепенулся, пробормотал под нос по-французски что-то неразборчивое о ранних проблемах с памятью, отправил руку во внутренний карман сюртука, извлёк оттуда продолговатый конверт без подписи и протянул сеньоре. - Вы были так любезны ко мне, что я совсем забыл, зачем пришёл, Донна, - виновато улыбнулся, обнаружив тонкие морщинки в уголках серых глаз. - Мой господин просил вам передать.
Донна Инкогнито взяла конверт, тут же раскрыла его, прочла послание, снова улыбнулась, открытой и жизнерадостной улыбкой: - Передайте вашему господину мою благодарность и примите мою вам, - Виттория сложила лист бумаги обратно в конверт и отложила на край стола. Взяла блюдечко и чашку, поднесла фарфоровую скорлупку к губам, сделала аккуратный глоток, поставила чашку на блюдце.
- Передам обязательно, не сомневайтесь, - кивнул француз, стараясь не выказать лишнего интереса тем, что мог написать герцог сеньоре и, собственно, почему именно ей. Бросив ещё один осторожный взгляд на женщину, на сей раз ненавязчиво оценивающий, Франсуа вновь уставился в свою чашку, которую спустя секунду поднёс к губам. Добавил тише, на родном языке и уже для себя: - Если увижу, конечно...
Акцент француза казался Витории забавным. Белокурая бестия опустила ресницы и взяла бисквитное пирожное, надкусила, вновь взглянув на слугу. Тихо произнесенная на французском фраза не ускользнула от ее внимания: - Давно ли вы служите герцогу де Нуарэ? – спросила молодая женщина как бы невзначай на его родном языке. Франсуа явно заинтересовал ее.
Губы француза невольно растянулись в улыбке: возможность перейти на родную речь явно показалась ему хорошим дополнением к чаю и бисквитам. Он с благодарностью взглянул на сеньору и, поставив чашку на блюдце, просто ответил: - Вот уже около пятнадцати лет, Донна.
- Немалый срок… - Виттория доела маленький бисквит и задумчиво покачала головой, - вы подождете меня пару минут месье? – женщина встала из-за стола и направилась к своей комнате, замерла у порога.
- Да, да, конечно, - кивнул француз, тоже поднялся из кресла, едва женщина встала, и сел лишь после того, как она отошла. Потянулся за бисквитом, сделал глоток чаю и молча стал ожидать возвращения сеньоры.
Донна Инкогнито вернулась через несколько минут. В руках молодой женщины, благоухающей сандалом и амброй, был умело засушенный между страниц побег Адениума, именуемого еще пустынной розой, с великолепно сохранившимися листьями и цветком. Завернув его особым образом в пергамент, она вложила гербарий в конверт и протянула его Франсуа: - Будьте любезны, передайте месье де Нуарэ мой ответ, - губы снова дрогнули в едва заметной улыбке.
Француз немного удивлённо проследил за жестами сеньоры, пока она заворачивала свой подарок, но, решив, что некий глубоко символический смысл сего презента остался для него скрытым, и понадеявшись, что герцог окажется куда более понятливым, больше не думал о наполнении свёртка. - Конечно, Донна, передам, - ответил мужчина, осторожно принимая из рук женщины конверт и бережно кладя его на край стола. Видя, что вручение послания для де Нуарэ отнюдь не означает, что чаепитие окончено, Франсуа дождался, пока женщина усядется, опустился в кресло сам и потянулся к бисквиту, отломав от него небольшой кусочек, который и поднёс ко рту, запив глотком чая. Взглядом над чашкой, опустив глаза, мельком окинул гостиную, заметил стоящий мольберт с незаконченной картиной, задержался на ней оценивающим взором на несколько секунд, прежде чем снова вернуть взгляд на чашку, которая снова без единого звука соприкоснулась с блюдцем.
Проследив взглядом за взглядом Франсуа, Виттория сочла нужным пояснить: - Это рисовал сеньор Скальцо, - сеньора Чиаро сделала глоток чая, внимательно глядя на слугу де Нуарэ. На незаконченном полотне медленно обретал плоть набросок обнаженной мужской фигуры, - Антонио задумал эпическое полотно и в свободное от прогулок время делает для него этюды, - фигура изображенная на прямоугольнике холста могла бы поспорить совершенством линий с Давидом, но последний явно уступал в изяществе безымянному юноше, чье лицо не представлялось возможным увидеть.
- И ангел отвернулся, познав зависть... - негромко в задумчивости проговорил мужчина, не то цитируя чьи-то стихотворные строки, не то вспомнив прочитанную некогда строку в книге. Потом вдруг словил себя на мысли, что, возможно, сказал лишнее, взглянул на женщину и добавил: - Сеньор Скальцо, должно быть, прекрасный художник, хоть я и не знаю, выставлялись ли его полотна в галереях и есть ли они в чьих-то коллекциях. Но даже по этой незаконченной работе заметен талант сеньора в живописи. Немудрено - с такой музой! Сказав это, француз поспешил спрятать тень неловкости за краем вновь поднесённой к губам чашки. Серо-стальные глаза смотрели на сеньору почти что смущённо и извиняясь за непозволительный комментарий.
- Антонио старается запечатлеть все, что кажется ему прекрасным, а иногда – свои фантазии, - Виттория капризно дернула хрупкими плечами, - к примеру, этот юноша. В последнее время, взор сеньора Скальцо обращен к нему, - театральный вздох, - между тем, если внимательно взглянуть на полотно, вы увидите, как четко оно выверено. Антонио идеалист… - тихий смех, еще один безжалостно надкушенный бисквит, - есть повод для зависти.
- А я всегда думал, что муза - это тот единственный некто, кто вдохновляет художника, скульптора или поэта на все его произведения, независимо от того, чей облик они воплощают в красках, мраморе или словах, - задумчиво произнёс француз, отламывая кусочек бисквита, но пока не отправляя его в рот, дабы иметь возможность добавить следующее: - Зачем завидовать тому, кто является всего лишь плодом воображения? Вопросительный взгляд серых глаз был уже чуть более спокоен - Франсуа понял, что всё им сказанное до сих пор было понято и воспринято Донной благосклонно, а потому позволил себе нарушить обычную молчаливость.
- Он навечно останется в картине. Тих и безмятежен, - пояснила сеньора Чиаро, - здесь "натурщик" спит… Он не состарится, не покроется язвами или морщинами, его не коснутся ни болезнь, ни старость, - что-то в тоне голоса сеньоры Чиаро заставляло задуматься о том, проснется ли изображенный в этюде молодой человек.
- Не состарится, - согласился француз с лёгкой чуть печальной улыбкой, от которой в уголках серо-стальных глаз собрались морщинки. - Но он никогда и не встанет со своего ложа. Не выпьет вина, не услышит музыки, не пройдётся босиком по зелёной траве, не ощутит тепла объятий. Что завидовать тому, кто заперт в клетку рамы?
Довольная тем, что ей удалось разговорить молчаливого слугу, Донна Чиаро сделала еще один глоток чая из маленькой чашечки и нараспев произнесла: - Знаете, это почти как творить заклятия, - загадочным тоном, - запирать в раму мечту и делать ее бессмертной. Не правда ли… волшебно?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума