Пост N: 2
Зарегистрирован: 17.09.06
Откуда: Беларусь, Минск
Рейтинг:
0
Отправлено: 17.09.06 22:55. Заголовок: Апартаменты герцога де Нуарэ. 01.07.1752 - 11.07.1752
1 июля 1752, 17.23
Слуга герцога, подвижный, активный, но молчаливый мужчина лет тридцати пяти на вид, вот уже около часа разбирал вещи своего господина. Франсуа был ещё большим педантом, нежели Огюст-Эдмон, а потому можно было не сомневаться, что через некоторое время всё в покоях предстанет в наилучшем виде. Мужчина был слегка сердит. Подъехав к вилле, он целых четыре с половиной минуты пытался объясниться со слугами на неудобоваримой смеси родного французского и ломаного итальянского о том, что его господин прибудет позже, а до тех пор ему, Франсуа, необходимо распорядиться насчёт вещей герцога.
Де Нуарэ распрощался со слугой за три часа пути до виллы; три часа пути в карете, разумеется, а сам предпочёл проделать остальную часть дороги верхом, дабы осмотреть незнакомую местность и подышать свежим воздухом перед тем как, по словам герцога, погрузиться в бездонную пучину множества человеческих и искусственных запахов. Франсуа не слишком-то понимал двоякое отношение своего господина ко всяческим приёмам, но своё дело делал. Велено было сообщить, что герцог прибудет непосредственно к торжественному ужину (ах, что вы, мой господин всегда подобающе одет!), - сообщил. Сказано привести в порядок привезенные вещи и проветрить одежду, избавив её от терпкого запаха нафталина, - выполнил. Теперь, по уже давно установленному герцогом правилу, он мог уделить некоторую часть времени себе.
Время близилось к ужину, когда Франсуа начал периодически поглядывать в сторону дороги, ожидая, когда же на её противоположном конце заклубится пыль. Герцог де Нуарэ никогда не опаздывал, если ему не мешали какие-то действительно веские причины. Но его понимание фразы "явиться вовремя", как уже давно успел убедиться Франсуа, порой оказывалось несколько эксцентричным.
В свои апартаменты герцог вернулся заполночь, так и не встретив хозяина виллы, но зато создав некоторое впечатление о нём по собранным картинам. Послав за горячей водой, он снял камзол, оставшись в лёгкой сорочке, манжеты которой так и не запылилсь, несмотря на проделанный путь и несколько часов за столом. Ужин, к слову, был совсем неплох, но Огюст всегда ел мало, а потому большую часть времени он провёл, прислушиваясь к разговорам, сам не вливаясь в общую беседу, потому как те сеньоры, с которыми его успела познакомить хозяйка, сидели чуть в стороне, а ужинавшие рядом были ему вовсе незнакомы. Усевшись за стол, де Нуарэ занялся своими записями, от коих отвлёкся, когда принесли таз, от которого к потолку поднимался лёгкий парок. Герцог тщательно умылся, после чего ещё некоторое время сидел за столом при свете свечей и луны, отвлекшись лишь один раз, когда Франсуа пришёл спросить, нужен ли он до утра; пока, наконец, не отправился спать.
Отправлено: 19.09.06 13:46. Заголовок: 2 июля 1752, 06.35
2 июля 1752, 06.35
Проснулся герцог рано. Годы путешествий, долгие месяцы, проведённые в пути и далеко не всегда в удобствах, - неплохие учителя науки спать почти в любых условиях и не слишком долго, но при этом чувствовать себя по пробуждении отдохнувшим. Огюст распахнул настежь окно и принялся за утренние процедуры, отнявшие у него – и он был в этом более чем уверен – втрое меньше времени, чем было необходимо большинству гостей виллы. Одеваться положенным образом не было ровным счётом никакого желания: камзол казался на удивление неудобным, давил в плечах и то и дело норовил одним своим видом напомнить мужчине о необходимости присутствовать практически на всех праздничных мероприятиях, которые, несомненно, будут организованы. Решив, что ему не помешает развеяться перед наступлением нового дня, Огюст велел Франсуа отправиться в конюшню и запрячь Спектрума. Сам же он сел за стол и при свете утреннего солнца принялся писать что-то в тетради с кожаным переплётом. Спустя несколько минут, посчитав, что за это время Франсуа уже успел приготовить жеребца к прогулке, герцог надел поверх белой сорочки тёмный камзол, не застёгивая его, впрочем, на все пуговицы – понадеялся, что не встретит никого по пути в конюшню, - и вышел из предоставленных ему покоев.
Вернувшись в свои покои, Огюст умылся с дороги, переоделся, после чего послал за своим слугой, а сам сел писать письмо. За этим занятием его и застал спустя несколько минут Франсуа, тихо постучавшийся в дверь. Герцог поставил подпись, запечатал письмо и приложил к расплавленному сургучу перстень с родовым гербом. - Вам необходимо отвезти это письмо в пансион мадам Урфины, что находится в деревне недалеко от побережья, - протягивая конверт, распорядился де Нуарэ. - Белое здание, сразу увидите. Передайте его мадам Пелегрини - вы ведь помните её, Франсуа, не так ли? – и вступайте в полное её распоряжение. После ухода Франсуа герцог решил, что неплохо бы подумать о позднем завтраке.
Отправлено: 21.09.06 12:44. Заголовок: 2 июля 1752, 14.48
2 июля 1752, 14.48
Вернувшийся Франсуа, который верхом немного обогнал карету Порции, отвлёк герцога от его бумаг. Сообщив хозяину о том, что сеньора Пелегрини прибудет примерно через десять минут, слуга откланялся, чтобы найти слуг, которые перенесли бы багаж новоприбывшей гостьи в отведённые для неё покои, а Огюст, надев камзол, коий всегда сбрасывал, находясь в своих покоях в одиночестве, отправился ко входу в дом для гостей, чтобы встретить Порцию и провести её в отведённые апартаменты. Апартаменты герцога де Нуарэ - Апартаменты Порции Пелегрини.
Оказавшись в своих покоях, герцог велел принести ему воду и умылся. Сменив одежду на более подходящую для созванного Порпорино всеобщего совета, нежели рубашка, местами запачканная землёй и зелёными пятнами от травы, де Нуарэ ближе к середине пятого часа вечера покинул свои апартаменты, прихватив некоторые необходимые ему вещи, и направился к Порции.
В апартаменты де Нуарэ зашёл всего на несколько минут. Находиться сейчас в четырёх стенах герцог не мог едва ли не физически, а насиловать себя не намеревался. Хотелось отдышаться, расправить плечи и оказаться в спокойном одиночестве. Разумеется, в первую очередь де Нуарэ подумал о море. Утренняя прогулка на побережье повлекла за собой счастливую встречу с Порцией (герцог подумал, что надо будет перед сном навестить её, пожелать доброй ночи и выслушать несколько насмешливых высказываний в адрес великосветской публики), поэтому он надеялся, что второй его выезд к морю тоже не будет ничем омрачён. Позвав Франсуа, он распорядился, чтобы тот через полчаса приготовил лёгкий костюм для верховой езды и запряг Спектрума. Сказав, что вскоре вернётся переодеться, де Нуарэ вышел из отведённых для него покоев.
Де Нуарэ едва ли не швырнул камзол на стул, бормоча себе под нос что-то на французском о наивных юнцах, ищущих развлечений там, куда им по малости лет ещё рано соваться, - Франсуа молча стоял у двери, ожидая, пока герцог обратит на него внимание. Когда же это произошло, слуга сообщил, что жеребец запряжён. - Подводите его ко входу в гостевой дом. Я сейчас спущусь, - скупо ответил де Нуарэ, силясь прогнать со лба вертикальную морщинку, а из висков - надсадную боль. - Море, только море... Где ещё найти покоя?.. Герцог переоделся в более лёгкую одежду, обул узкие сапоги для верховой езды, секунду раздумывал, брать ли с собой рапиру, но привычка всегда быть настороже взяла своё, - и уже через несколько минут мужчина был готов.
Прежде чем появиться в своих покоях, де Нуарэ на несколько секунд завернул в конюшню, сдав с рук на руки Спектрума Франсуа, после чего, проходя мимо двери Порции, задержался. Так он и простоял у двери в комнату своей подруги минут пять, иногда поднимая руку, чтобы постучать, но ту же вновь её опуская вдоль тела, пока не мотнул головой, оставив на полу несколько солёных капель с волос, и не отправился решительным шагом в свои апартаменты. Герцога мало смущало то, что он появится на её пороге во всё ещё влажных панталонах, пропитавшейся солью сорочке и до сих пор не просохшими волосами, небрежно брошенными за спину. Но Порция задавала бы вопросы. Пусть даже один вопрос, а после просьбы Огюста не поднимать эту тему, понимающе перевела разговор на другую, но всё же даже этот первый вопрос без ответа был сейчас абсолютно лишним. Герцог стоял у окна, оперевшись ладонями о раму по обе стороны и глядя в темноту - живую темноту ночи, дышащей сотнями своих особых звуков запахов, - и отвернулся только лишь когда постучал Франсуа, пришедший собрать мокрую одежду господина и сообщить, что скоро принесут тёплую воду. Де Нуарэ только сейчас вспомнил, что ткань пропиталась солью, да и ему самому не мешало бы обмыться после купания. Когда принесли воду, герцог уделил смыванию с себя остатков ночной прогулки несколько минут, после чего отправил слуг восвояси, переоделся в ночное и извлёк из дорожного сундука дневник. Спать он отправился уже когда на горизонте небо начало светлеть, сообщая миру о скором рассвете. Занавес очередного дня приподнялся для нового акта. Утром актёру вновь придётся надевать свою маску. Огюст сам пока не знал, какой она будет.
Некоторое время Огюст ещё силился перебороть навязчивую бессонницу, которая то позволяла ему погрузиться в полудрёму, больше похожую на наркотический дурман, полный видений и призраков, то нещадно тянула его в реальность, надсадно хрипя прямо в ухо о вымышленном неудобстве постели, несуществующем шуме или жаре, которая на самом деле уже давно растворилась в ночной дымке и могла явиться лишь в виде навеянного ведьмой-бессонницей обманчивого ощущения. В кратких снах герцогу грезились змеи, вместо шейных платков повязанные красивым узлом, безликие марионетки в руках недобро ухмыляющегося кукловода и следы узких ступней на влажном песке, моментально смываемые морскими волнами. А вокруг то и дело начинал кружиться венецианский карнавал, но Огюст сам не мог понять, под какой из многочисленных масок он прячет своё лицо. В конце концов герцог решил, что бороться с неизбежностью глупо, поэтому поднялся с постели, посвятил несколько десятков минут умыванию и остальному набору обязательных утренних процедур, некоторое время что-то читал, делал пометки в своём дневнике или просто смотрел в окно, за которым разгоралось утро. Огюст не беспокоился о том, что почти бессонная ночь отразится на его облике или поведении: доселе приходилось проводить не смыкая глаз и гораздо большее число часов подряд. Зато был хоть какой-то шанс, что к следующей ночи он хотя бы немного устанет и сможет уснуть спокойно. Де Нуарэ не был готов появляться в обществе ни сейчас, ни сегодня вообще. Куда-то исчезла твёрдая каждодневная уверенность в том, что тщательно подобранная маска на этот раз сидит на лице так как надо. Но и оставаться в апартаментах весь день казалось нелепым. «Как, в сущности, забавно, - подумал Огюст, беря в руки флакон духов; лёгкий аромат сандала и ветивера коснулся запястий, шеи и волос. – В поисках самых уединённых мест я прихожу туда, где случаются весьма неожиданные встречи». Усмешка мужчины была не самой весёлой, скорее ироничной. Флакон вернулся на положенное ему место, в руки де Нуарэ скользнула тетрадь в кожаном переплёте и остро отточенный карандаш. Небрежный взгляд в зеркало, в котором отразился едва ли не идеальный мужчина со странным незнакомым взглядом, - и герцог, выйдя в коридор, прикрыл за собой дверь.
После встречи с сеньоритой Паолой герцог направился было на поиски Порции, однако в её апартаментах ему встретилась лишь служанка, сообщившая, что госпожа ушла ранним утром вместе с графом Випера. Мысленно хмыкнув, Огюст попытался сперва отыскать подругу, но, как оказалось, она времени зря не теряла: один слуга видел её беседующим с дворецким, другой – с кем-то ещё. Молодому мужчине и самому довелось выслушать некоторую часть слухов о событиях позапрошлой ночи; казалось, за прошедшие сутки эти истории обрасли всё новыми подробностями – и вот уже кто-то упоминал о несчастном влюблённом мужчине, о котором рассказывали в деревне… Добравшись наконец до своих покоев, де Нуарэ отправил Франсуа седлать Спектрума, а сам тем временем сменил одежду на более подходящую для дороги. Впрочем, чёрный и тёмно-синий цвета, которые преобладали в наряде Огюста, мало кем считались таковыми из-за того, что на тёмном фоне всегда лучше была заметна пыль. Да и полуденное солнце прогревало такую ткань быстрее. Однако герцога сие не так уж волновало: жару в пути он переносил куда легче, чем находясь в четырёх стенах. Куда больший интерес, нежели наступающее время зноя, у де Нуарэ вызывала неожиданно пришедшая на ум мысль: а почему, собственно, ни сеньор Порпорино, ни кто-либо ещё не догадался порасспросить о давешнем Призраке в близлежащих деревнях? Если предположить, что Призрак был пришлым, а не одним из гостей, которому вздумалось мешать помолвке и пугать своих временных соседей, то вполне логично было бы предположить, что скрыться незнакомец мог только в деревне. Если, конечно, не сгинул в ад, в чём Огюст, конечно, более чем сомневался. Подносить эту догадку сеньору Порпорино у Огюста не было ни малейшего желания. Говоря по чести, ему вообще никого не хотелось видеть. Две случайные утренние встречи, не говоря уж о ночной, оставили некий след, которому пока ещё рано было стираться из памяти, будучи замененным чем-то будничным и малоприятным. Однако в умении Огюста встречать неожиданных людей в ещё более неожиданных местах не стоило сомневаться: оставшись на вилле, он непременно с кем-нибудь столкнулся бы, герцог был в этом почти уверен. Да и прогулку верхом в Pacchia и Soleggiato мужчина расценивал как весьма приятное времяпрепровождение. Посему, отдав мелкие распоряжения Франсуа, герцог покинул свои апартаменты, дабы верхом направиться в деревеньку с совершенно по-итальянски очаровательным названием Pacchia. Только на пороге, положив ладонь на дверную ручку, он наткнулся взглядом на скромный подарок сеньориты Порпорино, вернулся, осторожно снял его с запястья, старясь не повредить ни единой травинки и спрятал в дорожном сундуке возле дневника. Решив, что после нужно будет подумать, как его лучше засушить, не повредив растений, Огюст продолжил свой путь.
В конюшню герцог наведался на считанные минуты. Лишь передал коня в умелые руки Франсуа и тут же отправился в апартаменты. После купания в солёном море нужно было вымыться, поэтому Огюст распорядился относительно горячей воды и терпеливо дождался, пока ему её принесут. Вымывшись, герцог уделил некоторое время своим записям, после чего, велев Франсуа разбудить его завтра, отправил слугу восвояси. Сам же мужчина, усевшись за стол, довольно долго без единого движения глядел в окно, мысленно добавляя к воображаемой картине происшедшего новые штрихи. Сегодня – куда более яркие и неожиданные, нежели он мог себе представить. Да и само полотно уже не виделось Огюсту всего лишь изображением трагической любви, всё оказалось много серьёзнее и глубже. И даже, возможно, опаснее. Однако герцог чувствовал, что уснёт он всё же куда проще, нежели прошлой ночью. На этот раз - без снов. Хотя даже в объятиях Морфея Огюст не смог бы избавиться от многочисленных мыслей, которые проникали в его подсознание, пусть и не мешая спать, но всё же привнося толику дискомфорта. Более всего де Нуарэ не хотелось признаваться самому себе в том, что относительно одного из штрихов этой картины, он, кажется, всё понял. И это понимание, определённо, не дало бы ему заснуть, если бы не проведённая в бодрствовании прошлая ночь и день в дороге. Не хотелось признаваться ещё и в другом, однако эту думу герцог особенно скоро прогнал прочь до лучших времён и, наконец, провалился в сон.
Проснулся герцог, ощущая бодрость и способность этим днём свернуть горы, если то ему потребуется. Впрочем, для начала следовало уделить некоторое время на обычные утренние процедуры. После этого Огюст позвал Франсуа, написал несколько строк на бумаге и передал запечатанный конверт слуге, дав указания относительно адресата. Некоторое время герцог ходил по своим апартаментам из угла в угол, погружённый в размышления, иногда садился за стол, брал в руки карандаш, но тут же откладывал его в сторону. Ближе к девяти часам Огюст словно встрепенулся и, надев камзол, направился в конюшню.
К приходу гостя герцог приготовился заранее. Всё понимающий Франсуа незадолго до полудня принёс в апартаменты несколько бутылок соответствующего случаю вина и фрукты. Не говоря ни слова, он помог Огюсту перелить две предварительно слегка разогретые им ёмкости одного сорта в глиняный кувшин, после чего герцог, руководствуясь запиской с инструкциями травницы, начал сортировать нужные травы. В два мешочка из тонкой ткани он ссыпал корешки, цветки и засушенные листья в нужных количествах. Завязав одну тряпицу, де Нуарэ бросил её в кувшин с чуть разогретым вином и отставил сосуд в сторону – вину необходимо было охладиться. Второй мешочек герцог отправил в отдельный сосуд, Франсуа залил его кипятком, спрятал до поры до времени от случайного взора и удалился исполнять другие поручения герцога. Спустя необходимый промежуток времени Огюст извлёк из кувшина с вином мешочек и склонился к сосуду. Почувствовав приятный аромат трав, герцог чуть улыбнулся с удовлетворением, которое, впрочем, моментально испарилось: то, что герцог намеревался совершить, ничуть его не радовало. Однако же всё было готово, до прихода гостя ещё оставалось более чем достаточно времени, чтобы вино остыло, а по комнате мягко расплылся приятный аромат трав и благовоний. Оставалось только ждать.
Франсуа как раз поставил на стол свежую вазу с фруктами, когда раздался вежливый стук в дверь. Сам герцог, казалось, не обратил на него никакого внимания, всё так же продолжая сидеть в кресле и задумчиво смотреть в бесконечность. Франсуа отпер дверь, вышел в коридор и, вернувшись буквально через несколько секунд, направился к господину. Де Нуарэ даже не сразу заметил, что возле кресла остановился слуга, но когда тот протянул Огюсту конверт, мужчина быстро моргнул, словно отвлекаясь от роящихся у него в голове мыслей, и взял бумагу в руки и скользнул глазами по строкам. - Надо же, - хмыкнул де Нуарэ себе под нос. - Слуга ожидает за дверью, - позволил себе напомнить Франсуа. Герцог рассеянно кивнул, мгновение о чём-то размышлял, после чего подошёл к столу, обмакнул перо в стоящую рядом чернильницу и написал ответ. Потом вручил его своему слуге и произнёс: - Отдайте посыльному, Франсуа, а сами распорядитесь, пожалуйста, чтобы к приходу виконта принесли чай и что-нибудь к нему. После ухода Франсуа герцог распахнул пошире окно, вернул на место пододвинутое двумя часами ранее кресло и уселся в нём, ожидая уже второго гостя. К счастью последнего, в качестве отравы у де Нуарэ остался только свой собственный яд. Да и сил кусаться не было. Как, впрочем, и желания это делать.
Ближе к полудню герцог более-менее пришёл в себя: ничто не помогало отвлечься от сложных раздумий так, как это делали чтение и ведение путевых заметок. Мысленно отметив, что по возвращении во Францию ему поднадобится новая тетрадь, тогда как эта займёт своё место в стопке уже давно исписанных, де Нуарэ отвлёкся, чтобы написать несколько строк сеньорите Паоле. Порция верно подметила, что юной особе довелось пережить не самые приятные минуты в своей жизни и, если какие-то истории о поездках или услышанные во время путешествий легенды и сказки и впрямь могли немного отвлечь девушку, Огюст не видел ничего предосудительного в том, чтобы её развлечь. Записка была запечатана и отправлена с первым попавшимся на глаза слугой, который, в свою очередь, доставил де Нуарэ приглашение на обед. - Очередные бессмысленные разговоры, мм? – пробормотал себе под нос герцог. Заглянув в шкаф, мужчина убедился, что выбор одежды наличиствует – Франсуа всегда отличался педантизмом и скурпулёзностью, - и забыл о подборе туалета на некоторое время, мысленно вернувшись к этой теме примерно за полчаса до назначенного срока. Своему слуге, который зашёл незадолго до ухода самого Огюста из апартаментов, мужчина дал поручение съездить в деревню Pacchia. - Возьмите одного из упряжных, Франсуа, - предложил де Нуарэ, вручая ему некоторую сумму. – И постарайтесь, пожалуйста, успеть часа за два-три. Франсуа откланялся, а герцог тем временем направился к шкафу. Процесс одевания и приведения себя в порядок занял едва ли на несколько минут больше, чем обычно, и уже без пятнадцати два пополудни Огюст отправился за Порцией.
Возвращаясь с обеда, де Нуарэ немного прогулялся по саду, никого не встретив. К счастью или увы – кто знает, - но свежий воздух всё же почти не развеял тревожные мысли мужчины. Оказавшись в своих апартаментах, герцог обнаружил там Франсуа, который прибирался и менял питьевую воду в кувшине. На столе Огюст увидел букет ярко-синих васильков и не удержался от улыбки. Поблагодарив Франсуа и отметив, что тот выглядит ещё более задумчивым, нежели утром, но всё же удержавшись от вопросов, герцог углубился в свои бумаги и отвлёкся от них лишь за четверть часа до назначенной встречи в беседке. Переодевшись, де Нуарэ бережно подхватил из вазы букет и направился прочь из своих покоев.
После встречи с сеньоритой Паолой герцог ещё несколько часов бродил по саду, пока не пересёк апельсиновую рощу, попав на побережье. У моря он просидел довольно долго и вернулся в свои апартаменты только после полуночи. День оказался несколько более утомительным, нежели мог предположить де Нуарэ, один обед чего стоил. Огюст хмыкнул в бокал вина, который десятком секунд ранее наполнил густой жидкостью, после чего поставил его на время на столе, направился вглубь комнаты, откуда вернулся уже со своим дневником, и некоторое время уделил записям.
Сознание возвращалось с трудом. Огюст медленно поднял потяжелевшие веки и только тогда осознал, что проснулся далеко не сам: Франсуа мягко, но настойчиво тряс его за плечо, и на лице француза читалась некоторая степень беспокойства. Дав понять слуге, что он уже очнулся, де Нуарэ не без труда сел на постели, ощущая головокружение и лёгкую тошноту. «Граф Випера, вы отомщены», - мысленно усмехнулся он, проводя ладонью по лбу. Голова раскалывалась, поэтому Огюст невольно поморщился, когда Франсуа напомнил ему о намеченных на это утро похоронах и о том, что у герцога не так много времени на сборы. Де Нуарэ бросил взгляд на низкий прикроватный столик, на котором уже стоял таз с горячей водой, а рядом помещались бритвенные принадлежности. Огюст улыбнулся, поблагодарив Франсуа за такую предусмотрительность и, дав себе ещё тридцать секунд на то, чтобы прийти в себя, поднялся с постели. Франсуа тем временем отправился к шкафу, чтобы подготовить для господина туалет. Ничего особенно сложного в этом не было: герцог и без того предпочитал в одежде тёмные цвета, так что придерживаться траура ему не составило бы труда. Слуга сделал было попытку узнать у герцога, чем вызвано его болезненное состояние, но де Нуарэ дал понять, что разговор на эту тему неуместен, и Франсуа не стал настаивать, порой бросая на господина многозначительные взгляды, когда тот смотрел в другую сторону. Только поднявшись, Огюст заметил, что до сих пор сжимает в руке чёрную ленту для волос. Сведя брови на переносице, он несколько мгновений просто смотрел на полоску ткани, после чего, отложив её на край постели, занялся умыванием и бритьём. Из зеркала на него взглянуло напряжённое лицо, которое предстояло за несколько минут превратить в образец аристократической красоты и непроницаемого спокойствия. Огюст плеснул в лицо воды и потянулся к бритвенному набору. Приведя себя в порядок и одевшись, Огюст попросил Франсуа выполнить несколько его поручений и, когда мужчина вышел, сам было собрался покинуть апартаменты, но на мгновение задержался. Вернувшись к кровати, он поднял покоящуюся у подушки чёрную ленту, поднёс к лицу, словно вдыхая впитанный ею запах, после чего, потянувшись к волосам, связал их этой лентой чуть ниже затылка. И лишь тогда направился к выходу из апартаментов.
Вернувшись в свои апартаменты, герцог сменил успевшую промокнуть одежду на сухую, после чего попросил Франсуа достать из сундука шпагу. Слуга, заметно обеспокоившись, хотя он и без того выглядел несколько взолнованно, попытался было узнать, что послужило причиной дуэли, но Огюст только усмехнулся, упомянув, что спарринг не предполагает кровопролития, хотя своего будущего противника герцог не назвал. Через несколько минут слуга подал господину шпагу, после чего направился подготовить ему нехитрую еду в дорогу, однако на пороге апартаментов задержался, обернувшись к де Нуарэ. - Я, прибираясь, нашёл под кроватью бокал... – произнёс он задумчиво. - Да, это я выронил, поднять забыл да и не пил после больше, - невозмутимо ответил Огюст, обувая сапоги для верховой езды. - Но на ночном столике стоял ещё один… У вас были гости, месье? Де Нуарэ усмехнулся, приподняв бровь и с лёгкой иронией взглянув на мужчину. - Вы видите в этом что-то необычное? – герцог вскинул голову, тут же поморщившись: проведённые на кладбище часы ничуть не улучшили неприятного утреннего состояния Огюста, и он до сих пор чувствовал себя отвратно. - В присутствии гостей – нет, - ответил Франсуа. – Но вот в том, что они не входили в ваши покои через дверь, и при этом умудрились оказаться внутри – более чем. - Вы за мной следите, друг мой? – на сей раз без следа улыбки спросил Огюст, чуть нахмурившись. - Приглядываю иногда, - Франсуа не отвёл глаз и на удивление спокойно встретил взгляд де Нуарэ. – Согласитесь, у меня есть причины для беспокойства. А сегодня утром к ним прибавилась ещё одна, когда я услышал о том, что ночью один из слуг, патрулирующих окрестности виллы, заметил некого человека, покидавшего через окно апартаменты кого-то из гостей. Второй бокал, месье, невольно заставляет меня предположить, что окно, из которого выбирался незнакомец, было вашим. Огюст коротко рассмеялся, приблизившись к слуге, и, положив ладони ему на плечи, чуть сжал пальцы, как бы ободряя. - Вам следовало бы стать полицейской ищейкой, Франсуа, - с улыбкой заметил герцог, отстраняясь и направляясь к шкафу, чтобы взять камзол. – И не стоит обо мне беспокоиться. Прошлое всегда остаётся в прошлом. Но мне нужно поторопиться, если я не желаю заставлять графа Випера ждать. - Випера? – направившийся было к двери Франсуа резко остановился. – У вас будет дуэль с ним? - Спарринг, друг мой, спарринг, - усмехнулся из дальнего угла комнаты де Нуарэ. – И мне необходимо, чтобы вы подготовили какую-нибудь еду в дорогу, ибо граф был так любезен, что согласился сам побеспокоиться о том, чем можно промочить горло после взаимного наставления друг другу синяков. - Не сомневаюсь, - пробормотал слуга, скрываясь за дверью. Герцог же после ухода Франсуа, собравшись, направился в конюшню, чтобы оседлать Спектрума и уже там дождаться отправившегося за едой слугу.
По возращении де Нуарэ намеревался толком высушиться, но этой возможности ему не представилось. Франсуа передал Огюсту записку от Порции, и герцог, взглянув на время, невольно поморщился. Де Нуарэ ненавидел опаздывать. Даже в том случае, когда вплоть до указанного часа не знал о встрече. Впрочем, подобный тон в письмах был позволителен только Порции. Однако назначенный подругой час ужина уже наступил, а ему необходимо было хотя бы переодеться – таки мокрая рубашка не создавала приятных ощущений. - Франсуа, будьте любезны, передайте сеньоре Пелегрини – она сейчас находится в беседке – мои глубочайшие извинения за то, что я опоздаю на четверть часа, - попросил де Нуарэ, сбрасывая с плеч камзол, успевший немного впитать влагу от рубашки. Слуга только кивнул, тут же скрывшись за дверью и едва успев неодобрительно покачать головой при виде синяков на теле молодого мужчины. Огюст же как можно быстрее переоделся и сменил обувь, провёл по волосам полотенцем, хотя это мало чем помогло – густые пряди всё ещё оставались слегка влажными. Повязав их извлечённой из внутреннего кармана чёрной лентой, невольным подарком ночного визитёра, де Нуарэ, на ходу надевая камзол, отправился на вечернее рандеву с Порцией.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума