Отправлено: 17.01.07 23:58. Заголовок: "Тьмою здесь все занавешено... "Салон сеньоры Oscuro. 15.07.1752, 23:40
Слуга сообщил о приходе посетителя, когда сеньора как раз закончила очищать большое жёлто-зелёное яблоко от косточек. Но ей пришлось пожертвовать на некоторое время любимым лакомством, чтобы встретить гостя. Велев слуге проводить визитёра в кабинет, хозяйка салона промокнула руки салфеткой и, когда мужчина показался на пороге комнаты, поднялась с софы и сделала несколько шагов ему навстречу, шагнув из привычного мрака, разноображенного разве что пламенем камина да нескольких свечей. - Доброй ночи, сеньор Avis, - в глазах женщины, цвет которых невозможно было определить во тьме, отразились огненные искры, когда она, приблизившись к гостю, присела в реверансе. - Давно вы не заглядывали на мой огонёк. Вуаль, скрывающая всё лицо, кроме узкой полоски для глаз, чуть колыхнулась, когда Signora Oscuro выпрямилась и чуть склонила голову набок, внимательно оглядывая визитёра с ног до головы, как будто пытаясь тем самым понять, что изменилось в этом человеке с момента их последней встречи почти три месяца назад.
Фалько бесшумно шагнул в темноту комнаты и снял треуголку, поклонился, зажав шляпу подмышкой: - Доброй ночи, сеньора. Дела-дела, суета, - все тот же бархатный, чуть хриплый баритон, все та же полуулыбка, все тот же ироничный тон и взгляд сквозь, между тем примечающий каждую деталь в отдельности и охватывающий картину целиком. Лицо, на котором кажется, живут только глаза, как обычно скрыто полумаской, строгость черных одежд: сюртук со стоячим воротом, белый шейный платок, мягкий лайк перчаток.
- Проходите, прошу вас, - женщина изящным жестом указала гостю в сторону двух кресел у камина. Между ними не было столика: он примостился у софы, на нём стояла ваза с фруктами, а рядом с ней - блюдце с только что очищенным от косточек, но пока ещё не порезанным яблоком. Signora Oscuro сама направилась к креслам, остановившись на полпути и оглянувшись. - Не желаете ли вина? Или вы, как то нередко бывает, снова предпочтёте только лишь озвучить свою просьбу и сразу исчезнуть в ночи, как нить Ариадны, которую по невнимательности перерезала неосторожная мойра? Женщина опустила ладонь на спинку кресла; на фоне пламени в камине её тёмный силуэт вырисовывался так же чётко, как если бы кто-то провёл чёрной краской по оранжево-алому фону на холсте... и разве что слегка не углядел и позволил краске чуть размыться по краям, придав рисунку отнюдь не небрежный вид, но некую толику таинственного очарования.
Ночной гость жестом отказался от вина и, чуть помедлив, сел в кресло, взглянул на огонь, затем на сеньору Оскуро: - Я не всегда так внезапно исчезаю, - мягко и тихо, - иногда остаюсь. Сегодня второй случай и я задержусь, если моя необходимость вдруг совпадет с вашим удовольствием. Тень задумчивости в голосе, локоть правой руки лег на подлокотник кресла.
Женщина присела на подлокотник кресла, одной рукой облокотившись о его спинку, а другую положив на колени. Подол не слишком скромного платья чуть скользнул вверх, открыв взору изящные тонкие лодыжки женщины и небольшие узкие ступни, спрятавшиеся в мягких туфлях без каблука, благодаря которым сеньора всегда могла передвигаться совершенно бесшумно. - Вам снова нужно укрытие, сеньор Avis? - спросила хозяйка салона, чуть наклонив голову набок. В глазах замер молчаливый вопрос о том, каковы на сей раз неприятности господина в маске, и не случилось ли чего-то непредвиденного и куда более серьёзного, нежели обычно. - Или на сей раз ваша необходимость заключается в ином?
- Все верно. Мужчина пристроил треуголку на втором подлокотнике кресла, в котором сидел, с пояснением он не торопился, словно на минуту задумавшись о чем-то, не глядя на сеньору Оскуро, потом сказал: - На этот раз надолго, добрая госпожа.
- Это не составит проблемы, - хозяйка салона небрежно пожала плечами, давая понять, что даже если мужчина назовёт сроком год, это её не удивит. Помолчала немного, вглядываясь в скрытое маской лицо. Потом спросила всё так же тихо, но совсем иным тоном: - У вас... случилось что-то... слишком серьёзное? Казалось странным, как этот едва слышный голос может быть таким разным: ещё мгновение назад он выражал лишь вежливую приветливость, сейчас же в нём прозвучали как будто нотки какого-то беспокойства.
- В каком-то смысле, вопрос жизни и смерти, - улыбнулся Фалько, нарочно произнеся эти слова полушутливым тоном. И хоть ни мимика, ни голос ничем не выдали того, сейчас он испытывал некоторую неловкость.
- В Неаполе открыли сезон охоты на птиц? - без оттенка шутливости в тихом настороженном голосе спросила Signora Oscuro. - Или какая-то одна птица склевала зёрна не в том саду, обозлив владельца?
- Дрессированной птице пришло на ум ослушаться, - спокойно ответил Фалько, - а воздух свободы очень сладкий, сеньора, - мужчина вздохнул и провел рукой по волосам, приглаживая, выбившиеся из прически светлые пряди. – Мне понадобятся некоторые вещи. Смогу ли я их перевезти?
Она на миг задумалась, прежде чем ответить: - Я бы хотела знать, что это за вещи, сеньор... Порох, селитра, сера и сахар? - женщина позволила себе улыбнуться - тон голоса вновь слегка изменился - и вспомнить первую встречу с человеком в маске. - Оружие? Что-то иное?
Фалько опустил голову, светлые, непослушные пряди упали на скрытое полумаской лицо: - И одежда, драгоценности, - поднял взгляд на сеньору Оскуро, - ничего из того, что могло бы нарушить здешний покой, - тон голоса стал серьезным и строгим.
- Ммм... - Signora Oscuro поднесла к невидимым губам согнутый указательный палец и, насколько это можно было видеть по складкам на вуали, даже слегка прикусила его. Потом подняла взгляд на мужчину и спросила задумчиво: - Мне стоит сказать работникам, что с завтрашней ночи у нас появится... новая девушка?
- Я думаю, что этот вопрос… - он невольно улыбнулся и снова отвел взгляд, - я предоставлю на ваше усмотрение. Девушка или юноша, - улыбка перешла в жесткую, циничную усмешку, кторая впрочем, смягчилась потом, изящная рука ночного гостя мягко и бережно прошлась по подлокотнику кресла. Фалько посмотрел на сеньору Оскуро и лукаво прищурил яркие, как летнее небо, голубые глаза.
- О, только не вздумайте оскорбляться, для этого нет никакого повода, - заметив быструю смену улыбок, проговорила сеньора и покачала головой. - Девушка, юноша, близнецы или все сразу - для меня не имеет никакого значения. Скажите, под какой личиной вы станете скрываться, и я буду исходить из этого в своих следующих действиях. Помолчала немного, бросив мельком взгляд на пламя в камине, после чего снова посмотрела на своего гостя. - Если владелец дрессированной птицы крайне огорчён тем, что она покинула клетку, то птичке следует тщательно продумать, как она будет скрываться. Не только где, - недвусмысленный жест вполне давал понять, что сеньора, как всегда ранее, предоставит укрытие визитёру, - но и как. Поэтому мне хотелось бы сразу знать, чего ожидать, чтобы заранее предупредить своих людей.
- Оскорбляться? Нисколько, добрая госпожа, - тон голоса стал баюкающе-мягким. Мужчина медленно отвел падавшую на глаза светлую прядь и в упор посмотрел на сеньору Оскуро: - От китайской принцессы до слепого нищего. Все, что угодно. Кроме прочего, думаю, меня могут заинтересовать некоторые из ваших клиентов. Не в качестве птичьего корма.
- Будете моей дражайшей племянницей, которая живёт в затворничестве, никогда не покидает комнаты и падает в обморок при виде мужчин! - процедила сквозь зубы женщина, метнув в гостя взгляд со смесью сердитости и обиженности, поднялась с подлокотника и скрестила руки на груди. - Быть может, вы прекратите паясничать, и мы сможем поговорить нормально? Она обогнула кресло и мягко опустилась на сиденье, поглядев на мужчину. - Я пытаюсь вам помочь, но не смогу этого сделать подобающим образом, если вместо того, чтобы решить какие-то простые вопросы, вы будете... вот так... - не найдя слов, она развела руками, уже через мгновение опустив их на колени.
- Может быть, непонятно? - женщина вопросительно приподняла бровь. Иронии в этом жесте не было, напротив, в тихом голосе послышались нотки усталости. - Послушайте, я не сомневаюсь в ваших театральных способностях... Signora Oscuro откинулась на спинку кресла и поднесла кончики пальцев ко лбу, на миг прикрыв глаза. - Вы имели в виду, что не станете придерживаться какой-то одной личины и можете явиться в любом виде? Так?
- Так, - пауза необходимая для осознания. - Сеньора Оскуро, - серьезно сказал он, - если бы я хотел говорить о своих театральных способностях, я сделал бы это иначе. Если я выразился неверно, что заставило понимать мои слова превратно, прошу простить, - четко, сдержанно, сухо.
Женщина подарила гостю долгий взгляд, потом покачала головой. - Это вы меня извините, - мягко, в отличие от сеньора, признесла она. - Порой замечаю за собой сложности в понимании... Она прервала фразу, не договорив, и тихо усмехнулась с иронией над самой собой. - Так, - Signora Oscuro с лёгким хлопком соединила ладони и, чуть склонив голову набок, взглянула на посетителя. В глазах, где плясало отражение пламени из камина, угадывалась улыбка. - Я предоставлю вам комнату в западном крыле третьего этажа. Она не самая большая, зато располагается недалеко от запасного выхода, так что вы сможете покидать салон незамеченным. Пользуйтесь ею сколь угодно долго. В вашей порядочности и соблюдении немногочисленных правил салона я не сомневаюсь, так что обсуждать это нет нужды. И, как всегда, я буду к вашим услугам, если понадобится что-нибудь ещё.
Женщина положила руку на подлокотник кресла и беззвучно отбила кончиками пальцев дробь, на какое-то время отведя взгляд от лица гостя и посмотрев на пламя в камине. Потом вдруг тихо рассмеялась и, обернувшись к мужчине, произнесла, чуть прищурив глаза: - Давайте вы пообещаете мне быть осторожным, сеньор Avis? Вас устроит такая цена?
- Вот и замечательно, - женщина легко поднялась из кресла, чуть наклонилась, на миг накрыв прохладной ладонью руку гостя, но тут же отстранилась и мягкой бесшумной походкой направилась к стоящему возле софы столику, на котором покоилась ваза с фруктами. Signora Oscuro выбрала из горки яблок самое, на её взгляд, вкусное и, перехватив пальцами, чуть подбросила в ладони. - Не хотите ли отведать яблок, сеньор Avis?
Когда он поднял взгляд, в нем не было ничего кроме опустошения и непроглядной тоски. Внезапно по какому-то жуткому стечению обстоятельств замерзший июльский день, дождливая осень, увядание и гниение листьев. Смерть. Несколько секунд Фалько смотрел в огонь камина, не мигая и только потом, переведя взгляд на женщину, заставил себя улыбнуться, как улыбался всегда, посмотрел на яблоко в ее руке и коротко кивнул. Внутри, в самом сердце, щекоча хвостами и жаля, ворочались сотни ядовитых змей.
Signora Oscuro небрежно бросила яблоко обратно в вазу, откуда оно упало на салфетку и покатилось куда-то к краю, но женщинаа к тому времени уже отошла от стола, приблизилась к креслу, где сидел посетитель, и, мягко сдвинув его руку с подлокотника, устроилась там примерно так же, как и в начале их беседы - в пустом кресле. Взглянула на сеньора Avis сверху вниз, тихо выдохнув, и, как будто нерешительно протянув чуть дрогнувшую руку, провела ею по волосам мужчины. И не было в этом жесте ничего вульгарного или игривого, скорее умиротворяющее и невыразимо нежное. Так не соблазнают и не пытаются привлечь внимание, так не выражают покровительство или жалость, но скорее именно так мать успокаивает своё дитя, когда то испытывает страдания. И неважно, огорчение ли это впервые вставшего на ноги и тут же оцарапавшего при падении колено ребёнка или же душевная мука уже взрослого сына, столкнувшегося на своём жизненном пути с чем-то, что причинило ему боль.
В грудной клетке что-то глухо ухнуло, потом снова и снова. В голубых глазах Фалько отразился немой вопрос. Ночной гость моргнул, потом снова и снова, непонимающе глядя на женщину, так пытаются слепнущие люди разглядеть солнце, возможно в последний раз, бледные губы дрогнули, но он не произнес ни слова.
От этого взгляда защемило сердце и почему-то очень трудно дался очередной вдох, но женщина просто улыбнулась, и хотя вуаль скрывала её губы, об этом можно было судить по выражению глаз, в этот момент кажущихся удивительно тёплыми, и причиной тому были отнюдь не сверкнувшие в них отблески пламени. - Когда всё это кончится... Или даже до того момента... - тихий голос чуть дрогнул, когда женщина произнесла эти слова еле слышно. - Я бы хотела, чтобы вы как-нибудь навестили меня. И это не часть оплаты. Просьба. Чуть дрогнувшая ладонь ещё раз скользнула по золотистым волосам, кончиками пальцев разбирая их на отдельные прядки, а другая, лежащая на коленях, сжала складку платья и так замерла.
В горле пересохло, Фалько хотел было сказать что-то, но не смог. Один кивок, неконтролируемый и судорожный. Все чувства, столь усердно сдерживаемые внутри, хлынули сквозь незримую преграду и залили нутро вязкой чернотой. Он закрыл глаза, чувствуя, как накренилась иллюзорная реальность комнаты, сместились все возможные плоскости, и выбраться уже не было сил. Стало тяжело дышать, сердце дернулось пару раз и словно бы остановилось, затем забилось чаще, наполняя тело горячечным жаром, он открыл рот, чтобы набрать побольше воздуха и медленно выдохнул, почти бесшумно, только после этого вновь открыв глаза с расширенными до предела зрачками, во взгляде которых не было ничего человеческого, только боль.
О господи, господи, что же ты с ним делал? Волной накатило ощущение абсолютной неправильности всего просиходящего, но главное - той неизвестной, но почти осязаемой сейчас темноты, которая стояла за спиной человека в маске, обнимая его за плечи корявыми своими руками и затягивая в самое себя, в своё нутро, поглощая, окутывая прочной сетью... Ощущение неправильности всего того, что привело сегодня этого ещё совсем молодого мужчину в этот кабинет, что приводило его сюда и ранее. Всего того, что пряталось в его глазах нечеловеским страданием, которому невозможно было было подобрать названия, но только увидеть и почувствовать - в тот момент, когда оно отражается в собственных глазах, вырывается из горла судорожным выдохом и впивается иголками в кончики дрожащих пальцев. Быть может, нужно было сказать что-то, но слова запутались и совершенно не желали выстраиваться в ясный и понятный ряд, да и показались бы сейчас совершенно искусственными несмотря на искренность. Signora Oscuro так ничего и не произнесла, долго глядя в глаза человека в маске, прежде тем с тихим выдохом потянуться к нему, обвить руками за плечи и прижать к груди - на удивление сильно и в то же время мягко. Лицо сеньора оказалось теперь невидимым ей, и она прижалась щекой к его волосам, одной рукой скользнув за спиной ему на плечо, а другую подняв к наполовину скрытому маской лицу и осторожно проведя по нему ракрытой ладонью.
Фалько осторожно и бережно взял руку сеньоры Оскуро за запястье и, отняв ее от своего лица, почтительно поцеловал ладонь женщины, подняв голову, заглянув ей в глаза, как-то неловко улыбнулся и опустил взгляд.
Свежесть недозревших яблок, благоухающий летний сад. Куст белых роз. Мать, изящная женщина с пронзительно зелеными глазами, тихо беседующая с отцом. Смех двух искренне любящих друг друга людей, чьи руки сплелись как ветви древ, чьи сердца давно бьются в едином ритме и он, притихший малец, прячущийся в беседке, наблюдающий самый нежный, самый целомудренный поцелуй. Ослепительный свет летнего дня, тени узорчатой решетки, заливающий щеки румянец, убаюкивающее тепло, запах молока и меда.
На взгляд мужчины Signora Oscuro ответила печальной, но тёплой улыбкой в глазах, и совсем не обязательно было видеть её губ, чтобы уловить этот жест. Как только сеньор Avis поднёс её ладонь к губам, она чуть повернула её и перехватила прохладными пальцами его ладонь, чтобы он не успел убрать её, и чуть сжала ободряюще. - Скажите... - вдруг произнесла она всё так же тихо, как и раньше, повернув голову так, чтобы видеть хотя бы часть лица своего гостя, даже если он опустил взгляд. - До сих пор, когда вы оказывались на краю... что давало вам сил не переступить черту?
- Упрямство, сеньора, - откровенно ответил Фалько, едва заметно улыбнувшись, - упрямство, за которое ругали учителя и… - он поджал губы, не давая последнему слову – «родители», сорваться с уст.
Упрямство, за которое строгий гувернер француз, распекая его, настаивал на порке, упрямство, с которым он изо дня в день, направлял шпагу в сердце воображаемому врагу. Упрямство, граничащее с безумством и которое так легко спутать со стойкостью. Упрямство, благодаря которому он остался в живых.
Упрямство... Подталкивающее в спину и заставляющее сделать шаги вперёд, прочь от замызганной кровати, чьи скрипы уже кажутся слившимися с собственным сердцебиением. Упрямство, ведущее рано утром, единственным за долгие недели добрым утром, из грязного квартала, насквозь пронизанного вонью помоев и мочи, к чистой зелёной улице, где стоит дом с белыми стенами и чисто выметенным крыльцом, где из безупречно прозрачных окон, еле прикрытых тонкими занавесками, слышатся звуки музыки. Упрямство, которое учить быть немой, слепой, глухой и даже почти что безчувственной, когда жёсткие пружины старой кровати впиваются в спину, сверху придавливает горяча тяжесть, а в ноздри скользит ненавистый запах. Упрямство, заставляющее жить? Signora Oscuro моргнула, покачав головой и скользнула большим пальцем по ладони мужчины, которую всё ещё не выпустила из руки. - И больше ничего? - как-то грустно спросила женщина, опустив глаза и стараясь уловить взгляд человека в маске. - Только упрямство? Ничего, к чему хотелось бы вернуться? Никого, кто ждал бы вас?
Тот, кто должен был умереть, однажды захотел жить. Желая этого настолько сильно, он был готов на все. Человек без имени или со множеством их. - Как тебя называть? - Как вам будет угодно. Глаза, смотрящие во след были не теми, что он хотел видеть и всегда искал в толпе.
- Никого, кто ждал бы вас? – в темноте прозвучавший вопрос сеньоры Оскуро. «Никого» - слово, которое он так и не решился произнести, всего лишь вместо этого мотнув головой.
Шумные балы, рассчитанные танцы, движения заводных кукол и чей-то маячащий образ, как призрак – женская фигурка в светлом платье. Стоит лишь протянуть руку и исчезнет бесследно. Лучше прикрыть глаза и вспоминать ласковое «Дурачок» да ладонь, взъерошивающую светлые вихры. Тоска. Никого, только холод осеннего ветра, пожухлая листва и изрубленный клинками куст белых роз, заботливо взрощенный отцом, цветы, которых так нежно касались руки матери, и так любили сестры. Никого – резкая боль, пронизывающая тело до судороги, сочащаяся наружу с безмолвным криком и слезами. Обездвиженность, немота и опустошенность. Прядь волос, что настырно лезет в глаза, мгновение. Взгляд.
- Глупость какая! - чуть громче обычного произнесла женщина и так резко выпрямилась, решительно мотнув головой, что от этого быстрого движения чуть сдвинулась с подлокотника и едва не упала, вовремя успев схватиться за спинку кресла и только тем избавив себя от необходимости подниматься с пола. Тихо рассмеялась над своей неловкостью и отвернулась на несколько мгновений, чтобы распрямить складки на юбке и сморгнуть с глаз наползающую пелену, чтобы она не превратилась в солёные капли. Когда Signora Oscuro снова обернулась, во вгляде её всё так же отражалось пламя камина, но не оно создавало то тепло, которое излучали глаза. - Но даже если и так, то вас буду ждать я.
Фалько так же молча поднялся из кресла, в один миг оказавшись за спиной женщины. Ночной гость обнял ее ладонями за плечи сзади и, чуть сжав, сказал: - Благодарю, - в одном единственном, произнесенном им слове, было все: и благодарность за пристанище, и за безмолвный разговор в соединении рук, и за слова «Буду ждать я».
Signora Oscuro помолчала немного, не оборачиваясь и глядя в огонь. Потом чуть покачала головой, подняла одну ладонь и погладила мужчину по руке, прежде чем снова опустить её на колени - За ожидание может быть только одна благодарность, сеньор, - женщина приподняла голову и повернула лицо в сторону гостя так, чтобы хоть краем взора уловить выражение его глаз. - Только одна. Возвращаться.
- Да, сеньора, – Фалько отпустил ее плечи, с обычной шутовской улыбкой поклонился, разведя руки в стороны и, подойдя к креслу, взял треуголку, прижав ее к правому боку. Мужчина сделал несколько шагов к столику, на котором лежало забытое яблоко и, взяв его, склонив голову полушутя, протянул яблоко сеньоре Оскуро, глядя чуть исподлобья. В голубых как летнее небо глазах исполняли джигу черти.
- Это нечестно! - женщина поднялась, шутливо уперевшись руками в бока, и, чуть наклонив голову, сделала два шага к гостю. - Вы отвлекаете моё внимание, пользуясь моей слабостью! И тут же тихо рассмеялась, прищурив глаза и протянув одну ладонь, чтобы взять спелый плод.
Лицо, скрытое маской в обрамлении выбившихся из тугого хвоста светлых волос, полуулыбка на бледных устах, пристальный взгляд. Яблоко, легко скатившееся с затянутой в перчатку руки в ее ладонь, как древнее подношение богине плодородия. Когда сеньора Оскуро взяла плод, Фалько выпрямился и уже серьезно сказал: - Думаю, теперь, вашему слуге стоит проводить меня, добрая госпожа. Здесь очень легко заблудиться.
Короткий взгляд, улыбка в глазах - и женщина отвернулась, бесшумным шагом отмерив расстояние до двери. Повернула ручку, распахнув дверь и впустив в кабинет широкую полосу света из коридора, вынудившего чуть поморщиться с непривычки. Signora Oscuro окликнула стоящего невдалеке слугу и, когда тот подошёл, дала ему необходимые распоряжения относительно обещанной человеку в маске комнаты. - Вас проводят, сеньор Avis и, если потребуется, могут помочь с перевозкой вещей. Если что-то понадобится, обращайтесь к работникам салона, - Signora Oscuro перевела взгляд на слугу, проверяя, верно ли он расценил её слова и будут ли они приняты к сведению в той степени, какую она подразумевала. Удовлетворённо кивнув, женщина снова обернулась к мужчине в маске. - Меня же вы можете найти здесь. Ожидающей.
Мужчина внимательно выслушал сказанное сеньорой Оскуро и, еще раз поклонившись, надел треуголку. - Я намерен перевезти вещи завтра. Всего доброго, сеньора… - последняя фраза была произнесена мягко и тихо, после чего ночной гость переступил порог комнаты с камином и, прикрыв за собой дверь, удалился в сопровождении слуги
Signora Oscuro бесшумно вернулась к креслу, опустилась на подлокотник уже третий раз за вечер и, чуть приподняв одной рукой вуаль, откусила кусочек сочного яблока. Кисло-сладкий сок скользнул по нёбу, и почему-то чуть свело скулы. Женщина не поднималась с подлокотника до тех пор, пока не доела яблоко. Сидела, глядя в угасающий огонь камина, а он отражался в её глазах едва-едва не выплескивающимся через край сверкающим пламенем. Отчего-то жидким и солёным.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума