Перстень-печатка вдавилась в мягкий воск, оставляя глубокий оттиск. Чезаре прокрутил конверт в пальцах, дождавшись, пока печать не затвердеет, и положил на низкий массивный столик рядом с небольшой стопкой уже подготовленной корреспонденции. Резко дернул шнурок колокольчика, вызывая дворецкого, и, ожидая, пока тот появится, подошел к окну, отодвинул тяжелую штору, оглядывая залитую послеполуденным солнцем улицу. Стук копыт, грохот колес по камням, и Чезаре на миг зажмурился - солнечные блики, отраженные окнами проезжающего мимо экипажа на миг резанули глаза, за несколько часов привыкшие к полумраку кабинета - и обернулся как раз для того, чтобы выслушать отчет неслышно вошедшего дворецкого. Баронесса Франческа Креспини благополучно прибыла в Неаполь, и, успев оценить по достоинству дом и штат прислуги, шлет приглашение к ужину. Чезаре усмехнулся, вспоминая письмо, где после приличествующего интереса о здоровье и делах следовало: ..."В ближайшее время я собираюсь посетить Неаполь по некоторым неотложным делам. Уже в скором времени сюда прибудет сеньорита Паола Порпорино, которую, по просьбе донны Элоизы Порпорино, мне следует поддержать во время ее выходов в свет, что я с удовольствием собираюсь сделать. Но мне необходима Ваша помощь, герцог. В Неаполе у меня почти нет знакомых, кроме того, я на протяжении долгого времени воздерживалась от выездов в свет. Потому я прошу Вас, как единственного моего знакомого в Неаполе, помочь мне снять дом на время, где я могла бы остановиться и чувстовать себя удобно". Дочь барона фон Банрхельм. Некогда, обустраиваясь в чужой ему стране, барон изо всех сил стремился получить связи, знакомства, репутацию, в чем ему и была оказана некоторая помощь. Интересно, какого рода неотложные дела вынудили теперь уже вдовствующую сеньору Креспини нарушить уединение и приехать в Неаполь? Чезаре распорядился запрягать экипаж через полчаса и отпустил дворецкого.
Уже в прихожей сеньора Мидоллини встретил дворецкий, который протянул герцогу плотно запечатанный конверт. На сургуче не было печати, конверт был без единой надписи. На вопрос, от кого послание, дворецкий не смог ничего ответить кроме как, что-де приходил тот самый малый, именуемый Петруччио, которого герцог приказал пускать сразу и без лишних вопросов. Оставил конверт, ничего не сказал и ушел. Сеньор Мидоллини забрал конверт у дворецкого, бросил ему шляпу, плащ и перчатки, и поднялся в кабинет. Там он вскрыл письмо, оказавашееся предельно лаконичным: "Граф Ипполито Випера. Шесть дней". Чезаре потер пальцами виски, задумчиво прошелся по кабинету, потом, словно приняв некое решение, вызвал дворецкого, которому отдал распоряжение найти несколько штук гранатов превосходного качества, а после спустился в погреб, где достал бутылку красного вина. В одиннадцать вечера герцог приказал готовить карету.
Звон подков о камень мощеного двора особняка Мидоллини разбудил сонного слугу, и тот еле успел подхватить поводья, не глядя брошенные герцогом. Сеньор Мидоллини взбежал по ступеням и с грохотом распахнул дверь, не утруждая себя попытками скрыть раздражение. Его вынудили нарушить данное слово, дав, впрочем, формальный повод. "Вы обещали молчать? Так молчите. Вот бумага. Вот перо. Нет необходимости произносить вслух то, что тем не менее должно быть открыто" Но суть от этого не менялась. Герцог не мог сказать, что такого не было с ним никогда. Но всякий раз, когда приходилось идти на сделку с совестью, сеньор Мидоллини не мог избавиться от ощущения, что делает ошибку. Несмотря на то, что таковая сделка всегда стоила того, и результат заслуживал, чтобы ради него можно было многим пожертвовать. И верил в то, что и сейчас он имеет дело с подобным же случаем.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума